⏮️ Предыдущую часть истории читать здесь:
Часть шестая. Решение
Ночевала Вера у Клавдии Ивановны. Утром за завтраком Серёжа неожиданно сказал:
— Я поеду с тобой.
— Что? Зачем?
— Твоей маме нужен сын. А мне… мне всю жизнь не хватало той семьи. Первой. Я же помню что-то… обрывками. Женщина поёт колыбельную. Тепло. А потом — взрыв, кровь, страх…
— Серёжа, не надо. Это будет обман.
— Какой обман? — вмешалась Клавдия Ивановна. — Ребёнок двадцать три года ждёт сына. А сын мёртв. Но есть другой мальчик, который выжил тогда же, в тот же день. Который рос без матери. Разве это не знак?
— Но родинка…
— Вера, — Серёжа взял её за руку. — Твоя мама больна, да? Ей нужна надежда. Нужен сын. А я… я буду хорошим сыном, обещаю.
Вера смотрела в его честные серые глаза — точь-в-точь как у её отца.
— А если она поймёт?
— Не поймёт, — уверенно сказала Клавдия Ивановна. — Сердце матери увидит то, что хочет увидеть. А родинку… скажешь, что перепутала — не справа, а слева. Или посередине. Двадцать три года прошло, память — штука ненадёжная.
Часть седьмая. Возвращение
Они ехали молча. Серёжа нервничал, теребил ворот рубашки.
— А если она меня не примет?
— Примет, — Вера старалась говорить уверенно, хотя самой было страшно. — Только… ты же понимаешь, она будет звать тебя Павлом?
— Понимаю. Я готов.
У дома Вера остановилась.
— Подожди в машине. Я её подготовлю.
Светлана Петровна сидела на кухне, перебирала старые фотографии.
— Верочка! Ты что так рано? Как командировка?
— Мам, — Вера села рядом, взяла её за руки. — Мам, я нашла Павлика.
Светлана Петровна побелела.
— Что? Как? Где?
— Помнишь, ты рассказывала про место, где был налёт? Я поехала туда. В соседней деревне живёт парень. Его нашли тогда, после бомбёжки. Трёхлетнего. С папиными часами.
— Часы! Покажи часы!
Вера протянула коробочку.
Светлана Петровна подняла на дочь глаза, полные слёз.
— Где он? Где мой мальчик?
— В машине. Мам, он… он не помнит почти ничего. Только что была женщина, которая пела ему. И взрыв.
— Веди его! Немедленно веди!
Вера вышла, кивнула Серёже. Тот глубоко вздохнул и пошёл к дому.
Светлана Петровна встретила его в дверях. Секунду они смотрели друг на друга. Потом она протянула руку, коснулась его щеки.
— Павлик? Сыночек мой?
— Мама, — хрипло сказал Серёжа. — Мама, я вернулся.
Они обнялись, и Светлана Петровна разрыдалась — впервые за много лет это были слёзы счастья.
Часть восьмая. Родинка
Весь вечер они сидели втроём, разговаривали. Светлана Петровна не выпускала руку Серёжи-Павла, гладила его по голове, всё не могла наглядеться.
— Расскажи, как ты жил? Как тебя нашли?
Серёжа рассказывал — про Клавдию Ивановну, про её детей, про пасеку, которую он завёл. Светлана Петровна слушала, улыбалась, плакала.
— А родинка? — вдруг спросила она. — Покажи родинку, сынок!
Серёжа замер. Вера сжала кулаки под столом.
— Родинка?
— Ну да, у тебя же была родинка на спинке. Как снежинка. Я всегда её целовала.
Серёжа медленно расстегнул рубашку, повернулся спиной. На правой лопатке была большая родинка, совсем не похожая на снежинку.
Светлана Петровна молчала. Потом встала, подошла, провела пальцем по родинке.
— Странно. Я помнила по-другому. Но знаешь что? Не важно. Ты здесь, ты живой, ты мой сын. Это главное.
Она поцеловала его в макушку и вышла из кухни.
Вера и Серёжа переглянулись.
— Она знает, — тихо сказал Серёжа.
— Может быть. А может, и нет. Может, просто хочет верить.
— А ты? Ты хочешь, чтобы я остался?
Вера помолчала.
— Знаешь что? Да. Хочу. Потому что я вижу, как она изменилась за эти несколько часов. Как будто помолодела лет на десять. И потому что… потому что ты хороший. Я это чувствую.
Эпилог
Прошёл год. Серёжа-Павел перевёз Клавдию Ивановну в город — не мог оставить женщину, которая вырастила его. Светлана Петровна приняла её как родную — в конце концов, эта женщина спасла её «сына».
Иногда, когда Светлана Петровна засыпала, Вера и Серёжа ездили в Сосновку. На старое кладбище. К маленькой могилке, на которой теперь стоял новый крест с надписью: «Павел Викторович Соколов. 1939-1942. Спи спокойно, малыш».
Серёжа всегда приносил полевые цветы. Вера — игрушечную машинку или солдатика.
— Думаешь, он простил бы нас? — спросил как-то Серёжа.
— За что прощать? — Вера поправила цветы в банке. — За то, что мы дали его маме ещё несколько лет счастья? За то, что ты стал сыном, которого она потеряла? За то, что мы храним память о нём?
— Но это же обман.
— Нет, — Вера покачала головой. — Это любовь. Иногда любовь требует… нестандартных решений.
Они постояли ещё немного и пошли к машине. Дома их ждала Светлана Петровна с пирогами и Клавдия Ивановна с новыми историями из деревенской жизни.
Семья. Странная, собранная из осколков войны, скреплённая благородной ложью и настоящей любовью. Но — семья.
А маленький Павлик спал на сельском кладбище, и каждую весну на его могилке расцветали подснежники — белые, похожие на снежинки. Как та родинка, которую когда-то целовала его мама.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
