⏮️ Начало истории читать здесь:
Павел сидел в машине и материл себя последними словами. Надо же было свернуть с трассы! «Срежу через Ольховку, — решил он. — Там прямая дорога до Сосновки, где живёт мать».
Мать ждала его к своему семидесятилетию. Павел вёз подарки — новый телевизор, тёплый плед, продукты к праздничному столу. И вот теперь сидит в сугробе посреди вымершей деревни.
Он уже собрался выходить и идти пешком — до Сосновки километров пять, дойдёт, — когда увидел на капоте кота.
Тощий, похожий на скелет, обтянутый шкурой. Кот смотрел на него и беззвучно открывал пасть — мяукал, но за шумом двигателя не было слышно.
А потом кот спрыгнул и побрёл куда-то в сторону. Обернулся, посмотрел на Павла — иди, мол, за мной.
— Да ты что, кот? — пробормотал Павел, но вылез из машины.
Кот привёл его к дому — единственному не разрушенному в деревне. Толкнул лапой дверь подвала.
Внутри были дрова, печка, спички в коробке на полочке.
— Ну ты даёшь, — выдохнул Павел. — Спасибо, братец.
Он быстро разжёг огонь. Печка загудела, по подвалу пополз живой, спасительный жар. Павел стащил куртку, сходил к машине за продуктами.
Кот лежал у печки и смотрел на огонь немигающими глазами.
— Ты чего не ешь? — Павел открыл банку тушёнки, выложил на газету. — Давай, налегай.
Кот не шевелился.
— Погоди-ка, — Павел присел рядом, погладил костлявую спину. — Ты что, помирать собрался? А меня зачем тогда привёл? Чтобы я не замёрз?
В глазах кота мелькнуло что-то похожее на согласие.
— Нет, так не пойдёт, — Павел взял кота на руки. Тот был лёгкий, как пушинка. — Ты меня спас, а я тебя брошу? Слушай, кот. У меня мама одна живёт, в Сосновке. Ей семьдесят стукнуло, я к ней на юбилей еду. Она всю жизнь кошек любила, да только последняя её кошка прошлой весной умерла. Мама до сих пор плачет. Поедешь к ней жить?
Кот молчал.
— А что тебя здесь держит? Хозяин умер?
Кот дёрнулся, спрыгнул с колен и ушёл наверх, в дом. Вернулся через несколько минут, таща в зубах старую ушанку.
— Это хозяйская? — догадался Павел. — Память хочешь сохранить? Правильно. Поедем вместе с ней. Мама добрая, она поймёт.
Он снова взял кота на руки, прижал к себе. И услышал тихое, едва различимое мурчанье.
К утру метель стихла. Павел вышел на дорогу и почти сразу увидел трактор — сосед матери, дядя Коля, ехал его искать.
— Мать всю ночь не спала, — сказал он вместо приветствия. — Названивает мне с пяти утра — поезжай, говорит, ищи Пашку.
— Погоди, дядь Коль. Мне ещё за котом сходить надо.
— За каким котом? — удивился сосед.
— Который мне жизнь спас – в своём доме приютил…
Мать встречала их на крыльце, утирая слёзы:
— Пашенька, сынок, я уж думала…
— Мам, всё хорошо. Смотри, кого я тебе привёз.
Павел вынул из-за пазухи Тошу. Кот жался к его куртке, держа в зубах старую ушанку.
— Господи, да он же совсем доходяга, — всплеснула руками мать. — Неси скорее в дом, на печку его, грейся, бедолага.
Она налила молока в блюдце, покрошила варёной рыбы. Тоша ел медленно, аккуратно, будто боялся, что еда исчезнет. Потом забрался на печку, свернулся клубком, положив морду на хозяйскую ушанку.
— Это память о хозяине, — объяснил Павел. — Он с ней не расстаётся.
— И правильно делает, — кивнула мать. — Нельзя забывать тех, кто нас любил. Ты спи, котик, спи. Теперь у тебя новый дом.
Прошла зима. Тоша отъелся, шерсть заблестела, в глазах появился интерес к жизни. Он спал на печке, положив голову на старую ушанку, а по вечерам сидел на коленях у бабы Тани — так звали мать Павла — и мурлыкал, пока она вязала.
Иногда Тоше снился Семён Палыч. Старик улыбался, гладил его по голове и говорил:
— Молодец, Тошка. Правильно сделал. Живи, дружок. Живи за нас обоих.
А весной баба Таня заметила, что Тоша часто сидит у окна и смотрит в сад, где начинали распускаться почки на старой антоновке.
— Скучаешь по дому? — спросила она, гладя кота по голове. — Я понимаю, милый. У меня тоже был человек, по которому я до сих пор скучаю. Мой муж. Он любил сирень — каждую весну приносил мне букеты. Знаешь что? Давай посадим куст сирени. Пусть растёт и цветёт. Когда теряешь близких, важно, чтобы что-то живое напоминало — жизнь продолжается.
Она взяла саженец белой сирени и посадила его под окном. Тоша сидел рядом, наблюдая, как баба Таня аккуратно утрамбовывает землю и поливает молодое деревце.
— Вот так, — сказала она, отряхивая руки. — Теперь у нас есть дерево памяти. Будем вместе за ним ухаживать. А твоя ушанка пусть хранится — это тоже память, и она важна.
Тоша потёрся о её ноги и замурлыкал. Старая ушанка лежала на печке — его связь с прошлым. А впереди была новая жизнь, где его любили и ждали. И в этом была своя правда — те, кто умеет любить и помнить, находят друг друга даже в самую лютую зиму.
© Оккультный Советник. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
