Елизавета Петровна проснулась от собственного крика. Снова этот сон — сын стоит на пороге школы и машет ей рукой, а она не может сдвинуться с места, словно ноги приросли к земле.
— Опять Костю видела? — спросила соседка Варвара, заглянув утром с молоком. — Исхудала вся, на себя не похожа.
— Живой он, Варя, живой! — Елизавета Петровна вцепилась в руку соседки. — Вчера во сне пришёл, сказал, что скоро вернётся. Глаза такие грустные были…
Варвара покачала головой и поставила кринку на стол.
— Лизавета, ну сколько можно… Три года прошло, как письма перестали приходить. Смирись уже.
— Не могу я смириться! — учительница резко встала, опрокинув табуретку. — Сердце материнское чует — жив мой мальчик!
В школе дети заметили перемену в любимой учительнице. Раньше Елизавета Петровна превращала уроки арифметики в увлекательные путешествия — яблоки в задачках становились волшебными плодами, а цифры оживали и танцевали на доске. Теперь же она часто замирала посреди объяснения, глядя в окно на дорогу.
— Елизавета Петровна, а почему вы всё на дорогу смотрите? — спросила отличница Настя, сидевшая за первой партой.
— Жду кое-кого, милая, — учительница грустно улыбнулась. — Давайте лучше решим задачку.
Однажды, после уроков, Елизавета Петровна отправилась на край села к Прасковье — местной знахарке. Старуха жила в покосившейся избушке, увитой диким виноградом.
— Зачем пришла, учительница? — Прасковья даже не подняла глаз от своих трав.
— Узнать хочу… Жив ли Костя мой?
Знахарка тяжело вздохнула и достала старую колоду карт. Долго раскладывала, бормоча что-то себе под нос. Потом резко подняла голову:
— Не ищи его, Лизавета. Лежит твой Константин под железнодорожной насыпью. В пьяной драке зарезали, из-за денег. Душа его мечется, покоя не находит. Не зови больше — только хуже сделаешь.
— Врёшь! — Елизавета Петровна вскочила. — Врёшь, старая ведьма! – закричала она.
Выбежала из избушки, хлопнув дверью. Прасковья только покачала головой:
— Дура упрямая… Беду на себя накличешь.
Прошло несколько дней. В субботу Елизавета Петровна отправилась к подруге Галине в соседнюю деревню. Весь день рассказывала о Косте — какой он был смышлёный, как помогал ей в школе, как мечтал стать ветеринаром и лечить лошадей, которых очень любил.
— …А помнишь, как он мост через ручей построил? Все мальчишки завидовали! — глаза учительницы блестели от слёз.
— Помню, Лиза, помню, — Галина обняла подругу. — Хороший был парень. Но нельзя же так себя изводить…
Обратно Елизавета Петровна возвращалась уже в сумерках. Лесная дорога казалась особенно тёмной — луна спряталась за тучи. Вдруг где-то впереди раздался странный звук — будто ветер завыл в трубе. Потом ещё раз, ближе.
Учительница ускорила шаг. И тут услышала — топот копыт. Сначала тихий, потом всё громче. Обернулась — по дороге несётся чёрная повозка, запряжённая парой вороных. Кони фыркают, глаза горят красным в темноте.
Елизавета Петровна отскочила в сторону от дороги, боясь, что кони собьют её. Но повозка внезапно остановилась, и из темноты вышел…
— Костя! Костенька! — учительница не поверила своим глазам.
Сын стоял перед ней — высокий, красивый, в дорогом костюме. Только что-то было не так… Слишком бледное лицо, слишком тёмные глаза.
— Здравствуй, мама, — голос звучал глухо, словно из колодца. — Соскучился я по тебе. Садись, поедем домой вместе.
Он протянул руку. Пальцы были ледяными.
— Сыночек… Родной мой… — Елизавета Петровна всхлипнула. — Я знала, знала, что ты вернёшься!
С трудом забралась в повозку. Внутри пахло сыростью и чем-то ещё… чем-то сладковатым и тошнотворным.
— Расскажи, как жил все эти годы? Почему не писал?
Костя усмехнулся:
— Дела были, мама. Большим человеком стал. У меня теперь своя… организация. Все меня уважают. И боятся.
Повозка тронулась. Елизавета Петровна смотрела на сына и не могла наглядеться. Только почему так холодно? И почему за окном не видно знакомых мест?
— Костя, куда мы едем?
— Домой, мама. В мой дом. Хочешь, я тебе подарок сделаю?
Он достал из кармана что-то блестящее. В слабом свете фонаря Елизавета Петровна разглядела золотые украшения — кольца, цепочки, браслеты.
— Возьми, мама. Это всё тебе.
Учительница взяла украшения. Они были тяжёлыми и холодными, как лёд.
— Откуда у тебя это, сынок?
— Заработал, — Костя снова усмехнулся. — По-разному бывало. Иногда приходилось… убирать конкурентов.
Елизавета Петровна вздрогнула. Что-то в голосе сына пугало её.
— Костя, ты же никого не…
— Не волнуйся, мама. Всё в прошлом. Теперь мы будем вместе. Навсегда.
Повозка неслась всё быстрее. За окном мелькали какие-то тени, слышались странные звуки — то ли вой, то ли плач.
— Господи, что происходит… — прошептала Елизавета Петровна.
И тут она вспомнила слова Прасковьи: «Не зови его». Сердце сжалось от ужаса.
— Слава тебе, Господи, что сын нашёлся! — выкрикнула она и перекрестилась.
Костя взвыл нечеловеческим голосом. Его лицо исказилось, превратилось в страшную маску. Повозка начала рассыпаться, кони заржали и растворились в воздухе.
Елизавета Петровна упала на холодную землю. Открыв глаза, увидела, что сидит на самом краю обрыва над рекой. Ещё немного — и полетела бы вниз. В руках вместо золота — ржавые гвозди и обрывки гнилой верёвки.
Кое-как добралась до дома. Соседи потом говорили, что за одну ночь она поседела полностью. А наутро Варвара принесла весть — в город приехал следователь, разыскивает свидетелей по делу о пропавших без вести рабочих. Среди фотографий был и Костя.
— Три года назад погиб, — сказал следователь. — В криминальной разборке. Тело так и не нашли, но свидетели видели, как его сбросили с моста.
Елизавета Петровна молча кивнула. Теперь она знала правду. И знала, что сын больше не придёт. Ни во сне, ни наяву.
В школе она больше не смотрела на дорогу. Только иногда, когда дети расходились по домам, тихо шептала:
— Прости меня, Костенька. И упокойся с миром.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
