⏮️ Начало рассказа читать здесь:
Часть вторая: Магическая война
Первые недели в однушке прошли в странном оцепенении. Даша плакала по ночам, Вероника качала её на руках, ходя из угла в угол по крохотной комнате, а Галина Михайловна ворочалась на раскладушке на кухне, притворяясь, что спит. Днём они по очереди гуляли с коляской во дворе — унылом дворе спального района, где на лавочках сидели такие же молодые мамаши с колясками и обсуждали цены на памперсы.
«Не могу я так больше, — сказала однажды Галина Михайловна, отложив спицы. Она вязала Даше очередные пинетки — уже десятую пару, хотя ребёнку хватило бы и двух. — Не могу смотреть, как ты чахнешь. Как Дашенька без отца растёт. А эти двое… Знаешь, что соседка вчера сказала? Клавдия Петровна?»
Вероника подняла голову от гладильной доски. После родов она похудела ещё больше — скулы заострились, под глазами залегли тени.
«Что сказала?»
«Что твоя Алиска там хозяйничает вовсю. Ремонт затеяла. Обои переклеивает, мебель новую покупает. Стирает всё, что от тебя осталось».
Вероника пожала плечами:
«Пусть. Мне всё равно».
«А мне не всё равно! — Галина Михайловна стукнула кулаком по столу так, что подпрыгнула сахарница. — Это неправильно! Негожее дело! Мужик беременную жену не бросает, если в здравом уме находится. Тут что-то нечистое».
«Мама, ну что вы, в самом деле…»
«А вот что! Помнишь, я тебе про Зою Марковну рассказывала? Подруга моя со швейной фабрики? Так вот, она знает одну… женщину. Которая в таких делах разбирается».
«В каких таких делах?»
«В колдовстве и приворотах всяких. Может посмотреть, что там и как».
Вероника устало засмеялась:
«Мама, ну какие привороты? Двадцать первый век на дворе. Просто Павел меня разлюбил и полюбил другую. Бывает».
Но Галина Михайловна уже решила. Через два дня она вернулась от Зои Марковны с адресом, написанным на клочке бумаги.
«Марфа Семёновна её зовут. Живёт за городом, в частном секторе. Зоя говорит — сильная женщина. Если что сделано — она увидит».
«Я никуда не поеду», — отрезала Вероника.
«И не надо. Я сама поеду».
И поехала. Вернулась поздно вечером — усталая, задумчивая, пахнущая какими-то травами и дымом.
«Ну что?» — спросила Вероника больше из вежливости, чем из интереса.
Галина Михайловна села на кухне, налила себе чаю, долго размешивала сахар.
«Приворот, — наконец сказала она. — Кладбищенский приворот «Чёрное венчание». Марфа Семёновна сказала — работа профессиональная, не самодеятельность. Твоя подружка к хорошему мастеру обратилась».
«Мама, это всё сказки…»
«Сказки? А ты объясни мне тогда, как мужик, который тебя до потери пульса любил, вдруг — раз! — и к другой ушёл? Когда ты на седьмом месяце была? Объясни!»
Вероника молчала. Объяснить она действительно не могла.
«Марфа Семёновна сказала, что снять можно, — продолжила Галина Михайловна. — Но это дорого будет. И не сразу. Несколько месяцев работы нужно».
«Сколько?»
Галина Михайловна назвала сумму. Вероника присвистнула — это были почти все их сбережения.
«Я заплачу, — твёрдо сказала свекровь. — Из своей пенсии. По частям. Марфа Семёновна согласна».
И началось. Раз в две недели Галина Михайловна ездила за город. Возвращалась молчаливая, уставшая. Иногда приносила какие-то травяные сборы — «для Паши заваривать, когда придёт». Иногда — церковные свечи, которые нужно было жечь в определённые дни. Соль четверговую, воду крещенскую — всё, что Марфа Семёновна велела.
Рассказывала неохотно, обрывками:
«Отчитывает она его по фотографии. Свечи чёрные жжёт, воск в воду льёт. Говорит, сильная работа была, в несколько слоёв сделана. Но она сильнее».
А через два месяца случилось чудо. Павел позвонил.
«Вероника? — голос у него был растерянный, словно он сам не понимал, почему звонит. — Можно я приду? Дашу увидеть?»
Он пришёл с цветами и игрушками. Сидел на краешке дивана, держал дочку неумело, но старательно. И смотрел на Веронику так, словно видел впервые.
«Я не понимаю, что со мной было, — повторял он. — Как будто морок какой-то. Или болезнь. Очнулся — а я с чужой женщиной живу. В нашей квартире. В нашей постели. И такая гадость на душе…»
«Что с Алисой?» — сухо спросила Вероника.
«Выгнал. Вчера. Она плакала, кричала, вещи швыряла. Но я уже не мог её видеть. Физически не мог».
Галина Михайловна сидела на кухне с видом полководца, выигравшего сражение.
Павел стал приходить каждый день. Привозил продукты, памперсы, деньги оставлял. С Дашей возился часами — купал, пеленал, баюкал. И смотрел на Веронику глазами побитой собаки.
«Прости меня. Пожалуйста, прости. Вернись домой. Квартира без тебя как мертвая».
Вероника колебалась. Сердце тянулось простить, разум сопротивлялся. А потом позвонила Алиса.
«Поздравляю, — голос у неё был холодный, чужой. — Твоя свекровь хорошего мастера нашла. Но это ещё не конец, Вероника. Запомни — не конец».
И бросила трубку.
Полгода всё было хорошо. Павел приходил каждый день, умолял вернуться, обещал всё исправить. Вероника уже почти решилась простить его. Но в один день он просто не пришёл. И на следующий день тоже. А потом Клавдия Петровна сообщила: Алиса вернулась в квартиру.
«Опять приворожила, змея! — Галина Михайловна металась по кухне. — Ну ничего, Марфа Семёновна и второй раз поможет!»
Но Марфа Семёновна покачала головой:
«Не так просто теперь будет. Она к другому мастеру обратилась, я чувствую. Через бесов работает. Сильный бес на охране приворота стоит. Тут уже война начинается, бабушка. Магическая война. Готова воевать?»
Галина Михайловна была готова. Но через месяц этой войны — а Марфа Семёновна теперь брала в два раза больше — начало происходить странное.
Вероника проснулась однажды ночью от дикого ужаса. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. По стенам ползли тени — огромные, мохнатые, они превращались в пауков размером с ладонь. Пауки были везде — на потолке, на стенах, падали на кровать, заползали под одеяло.
Она закричала. Даша проснулась, заплакала. Прибежала Галина Михайловна, включила свет — ничего. Никаких пауков. Только Вероника, дрожащая, мокрая от пота.
«Это она, — убеждённо сказала Галина Михайловна. — Алиска твоя порчу навела. На смерть».
Кошмары повторялись каждую ночь. Вероника боялась засыпать. Начались панические атаки — в магазине, на улице, дома. Она задыхалась, хваталась за сердце, видела перед глазами чёрные круги.
«Всё, хватит, — сказала Галина Михайловна. — Едем к Марфе Семёновне. Вместе едем».
Марфа Семёновна оказалась сухой женщиной лет шестидесяти — худая, жилистая, с колючим взглядом карих глаз. Узкие губы поджаты, седые волосы туго стянуты в пучок. Когда она посмотрела на Веронику, той стало не по себе. Казалось, эти глаза видят насквозь.
«Ох, деточка, — всплеснула руками Марфа Семёновна. — Да на тебе ж чёрная метка! Порча на смерть, дороги закрыты, отворот от мужа. Через бесов делали, сильная работа. Соперница твоя очень хочет тебя со свету сжить».
Снятие порчи заняло три месяца. Каждую неделю Вероника с Галиной Михайловной ездили за город. Вероника сидела в полутёмной комнате, заставленной иконами и какими-то странными предметами, а Марфа Семёновна читала молитвы и заговоры, жгла травы, лила воск в воду. После каждого сеанса Веронике становилось физически плохо — тошнило, кружилась голова. Но кошмары постепенно уходили.
«Теперь слушай, девочка, — сказала Марфа Семёновна после последнего сеанса. — Она не остановится. Будет бить, пока не убьёт. Или ты, или она. Третьего не дано».
«Что вы предлагаете?»
«Отвечать. Око за око. Она твоего мужа приворожила — и ты приворожи. Она на тебя порчу навела — и ты наведи. Только так баланс восстановится».
Вероника хотела отказаться. Но потом вспомнила бессонные ночи, панические атаки, Дашу без отца — и согласилась.
«Делайте».
Началась настоящая магическая война. Галина Михайловна таскала фотографии, личные вещи, всё, что могло понадобиться для ритуалов. Марфа Семёновна была двуручница — чистила через Божью Матерь и святых, а наводила порчи и привороты через перекрёсток с бесами. С той стороны работал мастер Алисы. Магические удары летели туда-сюда, как снаряды.
Павел метался между женщинами, как зомби. То приходил к Веронике, каялся, плакал, обещал всё исправить. То возвращался к Алисе, смотрел на Веронику холодными, чужими глазами. То исчезал на несколько недель, и никто не знал, где он.
Деньги уходили рекой. Галина Михайловна продала свои золотые серьги — последнее, что осталось от лучших времён. Вероника заложила обручальное кольцо. На памперсы не хватало, питались одной картошкой.
А потом случилось неожиданное. Павел не пришёл ни к Веронике, ни к Алисе. Клавдия Петровна сообщила ошеломляющую новость: он переехал к какой-то женщине по имени Людмила, которая старше его на пятнадцать лет и сильно пьёт.
«Как это?» — растерянно спросила Вероника у Марфы Семёновны.
Та развела руками:
«А вот так. Когда двое за одного магией дерутся, он часто к третьему уходит. Перемагичен человек. Столько на него всего наложено — отворотов, приворотов, остуд, рассорок — что его психика не выдержала. Ушёл от обеих, обеих разлюбил. Теперь с той пьёт, потому что только в пьяном угаре может забыться».
Галина Михайловна после этого известия слегла. Сердце. Пролежала неделю, встала, но стала какой-то серой, осунувшейся.
«Всё зря, — повторяла она. — Всё зря было. Деньги, силы, здоровье — всё коту под хвост».
Через два месяца её не стало. Тихо уснула на своей раскладушке и не проснулась. Врач сказал — сердечная недостаточность.
Вероника осталась одна с Дашей в однушке. Алиса, по слухам, тоже осталась одна — съехала из трёхкомнатной квартиры к родителям. Павел продал квартиру, деньги пропил со своей Людмилой.
Прошло пять лет. Даша пошла в садик. Вероника устроилась на работу — бухгалтером в маленькую фирму. Жизнь вроде бы наладилась. Но…
Каждый раз, когда появлялся мужчина, когда дело доходило до чего-то серьёзного — он исчезал. Просто переставал звонить. Или находил другую. Или вспоминал про бывшую жену. Всегда что-то.
Вероника ходила к другим практикам. Те разводили руками:
«Сильная работа была. С обеих сторон. Вы же друг друга уничтожить пытались. Вот и уничтожили. Не соперницу — свою судьбу. Ищите хорошего мастера, само такое не рассасывается».
По городу ходили слухи, что у Алисы та же проблема. Красивая, умная, а одна. Мужчины не задерживаются. Встретила как-то общая знакомая, говорит — Алиса тоже по магам ходит, снять пытается. Но безрезультатно.
Вечером Вероника сидела на кухне, пила чай и думала. О Галине Михайловне, которая умерла от горя и переживаний. О Павле, который спился с какой-то Людмилой и потерял человеческий облик. Об Алисе, которая осталась ни с чем — ни семьи, ни детей, ни счастья. О себе — тридцать шесть лет, а жизнь словно уже закончилась.
Сколько денег ушло на эту войну — страшно подсчитать. Галина Михайловна пенсию всю отдавала, золото продала. Вероника — все сбережения спустила. А Алиса, наверное, тоже немало потратила. И всё зря. Всё коту под хвост.
Магическая война… Как на настоящей войне — выжженная земля, на которой ничего больше не растёт. Ни любви, ни счастья, ни даже надежды. Только пепел и горечь.
«Мама, — позвала Даша из комнаты. — Поможешь с математикой?»
«Иду, солнышко».
Вероника встала, поправила фотографию Галины Михайловны на холодильнике — ту, где свекровь улыбается, ещё до всей этой истории — и пошла к дочери. К единственному светлому, что осталось в её жизни.
За окном шёл снег — такой же, как в тот день, когда она с новорождённой Дашей приехала в эту однушку. Десять лет прошло. Десять лет одиночества, которое, похоже, никогда не закончится.
Вероника села рядом с дочерью за письменный стол, взяла учебник математики.
«Мам, а почему мы с папой не живём?» — вдруг спросила дочь, не поднимая глаз от тетради.
Вероника на секунду замерла. Даша уже большая, в школе наверняка спрашивают.
«Папа… папа живёт в другом месте, Дашенька. Так бывает».
«А он вернётся?»
«Нет, солнышко. Не вернётся».
«Он нас не любит?»
Вероника погладила дочь по голове:
«Это сложно, Даша. Иногда взрослые совершают ошибки, которые уже нельзя исправить. Но ты у меня есть, и это главное. Правда же?»
«Правда», — вздохнула Даша и вернулась к задаче.
Вероника прижала дочь к себе и подумала о том, что натворила. О магической войне, которую они вели с Алисой. О Галине Михайловне, которая не пережила всего этого. О Павле, который спился и потерял человеческий облик.
Но пока есть Даша — есть ради чего жить. Есть ради кого вставать по утрам, идти на работу, проверять домашние задания, водить на танцы. Есть смысл в этой разрушенной жизни.
И это, наверное, больше, чем есть у Алисы. У которой вообще ничего не осталось. Даже смысла.
© Оккультный Советник. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
