Часть 1: «Прощение»
Станция Воронцовка встречала демобилизованных. На перроне толпился народ — кричали, плакали от счастья, обнимались. Клава стояла в стороне, сжимая в кармане письмо. Последнее письмо от Николая:
«Не жди меня, Клавдия. Полюбил я фронтовую подругу… Галиной зовут. Дочка у нас. Прости, если сможешь».
Вокруг люди радовались, а она стояла одна, словно каменная.
— Клава! — окликнула её свекровь Степанида Ивановна. — Чего стоишь тут? Пойдём домой.
— Пойдёмте, мама Стёпа.
По дороге Степанида остановилась:
— Письмо его получила?
— Получила.
— Дурак он! Променять такую работящую жену на какую-то полевую! Ты не вздумай уезжать. Дом твой, я не гоню.
— Спасибо, только как я тут останусь? Брошенка…
— Никто не посмеет слово сказать! — вспылила свекровь. — Я ему напишу, что помираю! Приедет проститься — тут вы и помиритесь!
* * *
Николай приехал через две недели. Нашёл мать в огороде — окучивала картошку, здоровая как лошадь.
— Мам! Ты же писала, что при смерти!
— А то б ты приехал, гуляка? — огрызнулась Степанида. — Иди домой, там тебя Клавка ждёт.
— Мам, я же писал…
— Знаю, что писал! У той небось уже прибавление?
Николай потупился:
— Дочка у неё родилась. Лизой назвали.
— Вот и катись к ним! — взорвалась Степанида, но тут же осеклась. — Нет, иди к жене. К законной жене!
Вечером Николай стоял на пороге. Клавдия открыла дверь — похудевшая, с тёмными кругами под глазами.
— Заходи, — сказала просто. — Ужин на столе.
Ели молча. Николай всё пытался начать разговор, но слова застревали в горле.
— Клав… — наконец выдавил он. — Прости меня! На фронте думал, что не вернусь с войны, жил одним днём. А Галка… она чужая совсем. Понял я это, когда война кончилась. Разные мы с ней. Давай попробуем сначала?
Клава подняла на него глаза:
— А дочка твоя? Лиза? Бросишь?
Николай достал из кармана фотографию. Девочка с огромными глазами смотрела серьёзно.
— Помогать буду. Но жить хочу здесь. С тобой.
— Ложись в той комнате. Утром поговорим.
Ночью Клава не спала. Слышала, как ворочается за стенкой Николай. Вспоминала, как год до войны прожили — счастливо. Как ждала все четыре года.
«Не робей, Клавка!» — вспомнились слова свекрови.
Утром сказала:
— Оставайся. Попробуем.
* * *
Через несколько месяцев Клава поняла, что беременна. Николай был счастлив — носил её на руках, запретил тяжёлую работу.
— Сына родишь! — говорил уверенно. — Санькой назовём, как отца моего.
— А если дочка?
— Всё равно Санькой! — смеялся он.
Но к осени начал выпивать. Сначала по праздникам, потом чаще. Мучили воспоминания о войне, о Галине с дочкой.
Санька родился в январе сорок седьмого. Николай плакал, когда впервые взял его на руки.
— Прости меня, сынок. Прости, что чуть не бросил вас с мамкой…
✍🏻 Продолжение следует.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
