Виктор Николаевич умер внезапно — сердце не выдержало. Ему было всего сорок восемь лет, он был высоким, крепким мужчиной.
Врачи говорили о стрессе, о том, что он слишком много работал на заводе, но его дочь Софья знала правду — отец просто устал жить после смерти мамы.
Хоронили Виктора на старом Петровском кладбище, на самой его окраине. Место было мрачноватое — древние липы склонялись над заброшенными могилами, а между ними пробивалась высокая трава. Администрация давно закрыла это кладбище для новых захоронений, но делала исключения для родственников тех, кто уже покоился здесь. Дедушка Софьи лежал неподалёку, в третьем ряду от центральной аллеи.
Первые месяцы после похорон Софья приезжала к отцу каждую неделю. Она приносила живые цветы, убирала листья с временного деревянного креста и подолгу сидела на складном стульчике, рассказывая отцу о своих делах. Иногда ей казалось, что он её слышит — ветер особенным образом шелестел в листве, словно отвечая на её слова.
Через полгода родственники собрали деньги на памятник. Гранитная плита была тёмно-серой, почти чёрной, а на ней выгравировали лучшую фотографию отца — ту, где ему было около сорока лет. На снимке Виктор улыбался во весь рот, и казалось, что он вот-вот рассмеётся. Софья выбрала именно эту фотографию, хотя родственники предлагали более серьёзную, «подобающую».
Год спустя, по православной традиции, вся семья собралась помянуть Виктора. За столом в доме тёти Клавдии было тесно — пришли дальние родственники, соседи, бывшие коллеги отца. Разговор тёк медленно, перетекая от одного воспоминания к другому. Дядя Гриша рассказывал, как Виктор помог ему отремонтировать машину, двоюродная сестра Оля вспоминала семейные праздники.
А потом заговорила тётя Лидия, сестра отца. Она была женщиной мистически настроенной, верила в приметы и часто видела вещие сны.
— Девочки, я должна вам рассказать, — начала она, понизив голос. — Мне снился Витя. Не так, как обычно снятся покойники — грустные и молчаливые. Он был молодой, лет тридцати пяти, в светлой рубашке, и так радостно улыбался! Я удивилась и спрашиваю: «Витя, как дела? Как ты там?» А он смеётся и отвечает: «Лидочка, ты знаешь, мне здесь очень хорошо. Спокойно так, светло… И главное — я женился! Представляешь? На соседке своей, Аурика её зовут. Аурика Дроздова. Мы очень счастливы вместе».
За столом повисла тишина. Кто-то покрестился, кто-то вздохнул. Софья почувствовала, как мурашки побежали по коже.
— Аурика? — переспросила она. — Странное имя какое-то.
— Да, и мне показалось необычным, — кивнула тётя Лидия. — Но он так счастливо об этой Аурике говорил, прямо светился весь.
Родственники решили, что это добрый знак — значит, Виктору действительно хорошо в том мире, раз он даже спутницу себе нашёл. Софья улыбнулась сквозь слёзы. Ей было приятно думать, что отец не одинок.
Несколько месяцев спустя Софья снова приехала на кладбище. День выдался пасмурный, моросил мелкий дождь. Она положила на могилу отца букет лилий и присела на скамейку рядом с памятником. На душе было тяжело — на работе проблемы, личная жизнь не ладилась.
Посидев в тишине минут двадцать, Софья решила прогуляться. С детства она любила бродить по кладбищу, рассматривать старые памятники с их историями. Это помогало отвлечься от собственных проблем — видишь, сколько людей прожили свои жизни, сколько судеб, и твои неприятности уже не кажутся такими важными.
Могила отца находилась в дальнем углу кладбища, там, где ряды памятников становились реже. Софья медленно шла по мокрой дорожке, читая имена и даты. Здесь хоронили нечасто, но иногда появлялись новые захоронения.
Она заметила несколько свежих могил и подошла ближе. Сердце сжалось от жалости — все умершие были молодыми. Женщина тридцати двух лет, мужчина сорока одного года, ещё одна женщина…
Софья остановилась как вкопанная. С чёрного гранита на неё смотрела красивая женщина со светлыми вьющимися волосами и добрыми глазами. Лицо было открытым, улыбчивым. Ей было сорок пять лет, и умерла она через два месяца после отца.
Но дело было не в этом. Дело было в том, что под фотографией золотыми буквами было выбито: «Аурика Дроздова».
Софья почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она схватилась за каменную оградку, чтобы не упасть. Аурика Дроздова! Та самая женщина, на которой отец «женился» во сне тёти Лидии!
Руки дрожали, когда Софья доставала телефон. Она сфотографировала памятник, потом ещё раз внимательно прочитала надпись. Никакой ошибки не было — всё сходилось.
Софья медленно пошла обратно к могиле отца, всё ещё не веря произошедшему. Она присела на скамейку и долго смотрела на фотографию папы на памятнике. Виктор улыбался ей той же доброй улыбкой, что и при жизни.
— Папа, — прошептала она, — что всё это значит?
Ветер зашелестел в листве лип, и Софье показалось, что она слышит тихий смех — знакомый, родной, отцовский. А в голове звучали слова из рассказа тёти Лидии: «Мне здесь очень хорошо, светло… И главное — я женился!»
Отец не был одинок. У него была Аурика Дроздова, красивая женщина с добрыми глазами, которая теперь покоилась всего в нескольких метрах от него. И где-то там, в том светлом мире, они были счастливы вместе.
Софья поцеловала кончики пальцев и приложила их к фотографии отца на памятнике.
— Береги себя, папа, — прошептала она. — И будьте счастливы!
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
