⏮️ Предыдущую часть рассказа читать здесь:
Глава V
Она вернулась за вещами в феврале, когда решилась наконец съехаться с сестрой. Квартиру решили продать — Ирина не могла даже думать о том, чтобы там жить.
В подъезде она столкнулась с Константином Павловичем.
— Добрый день, Ирина Сергеевна, — сказал он своим тихим, мягким голосом. — Давно вас не видел. На работе говорят, вы болели?
Она посмотрела на него — и закричала.
Это был он. Те же очки, та же проседь, то же вытянутое лицо. Тот, кого она видела в зеркале. Тот, кто тянул к ней руки из темноты.
— Ирина Сергеевна! — Константин Павлович растерянно отступил. — Что с вами? Вам плохо?
Она прижалась спиной к стене, не в силах отвести взгляд. Но перед ней стоял обычный человек. Живой, тёплый, испуганный её реакцией. Никаких ран вместо глаз. Никаких когтей. Просто немолодой мужчина в старомодном пальто с поднятым воротником.
— П-простите, — выдавила она. — Простите, я… мне показалось…
Он проводил её до квартиры. Помог собрать вещи. Заварил чай на кухне, которую Ирина не могла заставить себя войти — там, через стену, была ванная с тем самым зеркалом.
— Я живу в этом доме, — сказал он, ставя перед ней чашку. — Этажом выше. Двенадцать лет уже. Странно, что мы раньше не сталкивались.
Ирина молчала, обхватив чашку обеими руками.
— Знаете, — продолжил он, — я всегда… ну, то есть… на работе, когда вы проходили мимо…
Он замолчал, не закончив фразу. Но Ирина поняла.
Глава VI
Они поженились в апреле. Тихо, без пышной церемонии — только Людмила с мужем в качестве свидетелей. Ирина настояла на том, чтобы в ЗАГСе не было зеркал, и Константин Павлович — теперь просто Костя — не стал спрашивать почему.
Он вообще не задавал лишних вопросов. Не спрашивал, откуда седина и шрамы. Не допытывался, что случилось в ту рождественскую ночь. Просто был рядом — тихий, заботливый, бесконечно терпеливый.
— Ты счастлива? — спросила Людмила после свадьбы.
Ирина задумалась.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но мне… спокойно. С ним спокойно.
Квартиру продали в мае. Покупатель попался хороший, не торговался. Ирина отдала ключи риелтору и больше никогда не переступала порог того дома.
В июне они уехали. Костя давно хотел перебраться поближе к природе, к его родному посёлку под Тверью, где остался старый дом от родителей. Ирина согласилась сразу — ей хотелось быть как можно дальше от города, от работы, от всего, что напоминало о прежней жизни.
— Будем выращивать помидоры, — шутил Костя, укладывая чемоданы в машину. — И завоёвывать местных бабушек домашней выпечкой.
Ирина улыбалась. Впервые за долгие месяцы ей казалось, что всё будет хорошо.
Глава VII
Людмила забеспокоилась в августе.
Сначала Ирина звонила каждый день. Рассказывала про дом, про сад, про соседей. Голос звучал живее, чем раньше, в нём появились нотки, которых Людмила не слышала много лет — какая-то лёгкость, почти радость.
Потом звонки стали реже. Раз в три дня. Раз в неделю. Ирина говорила, что занята — ремонт, огород, дела. Голос при этом менялся, становился глуше, невыразительнее.
В конце июля Ирина не позвонила вообще.
— Странно, — сказала Людмила мужу. — Она всегда звонит по воскресеньям.
Она набрала номер сестры. Длинные гудки. Ещё раз. Ещё. Телефон Константина тоже не отвечал.
— Может, связь плохая, — предположил муж. — Там же деревня, глушь.
— Может быть.
Но что-то не давало Людмиле покоя. Какое-то смутное предчувствие, холодок в груди.
Она нашла в старой записной книжке телефон сельсовета. Дозвонилась с третьей попытки.
— Волошины? — переспросила женщина на том конце провода. — Нет, не знаю таких. В том доме… погодите-ка. В том доме вообще никто не живёт. Лет пять уже. Дом-то старый, разваливается.
— Как — не живёт? Моя сестра туда переехала с мужем, в июне…
— Не знаю, милая. Мы бы заметили. Деревня маленькая, каждый на виду.
Людмила похолодела.
Глава VIII
Её нашли в сентябре.
Заброшенные дачи на окраине области — место, которое местные обходили стороной. Говорили, что там нехорошо. Что по ночам светятся огни в пустых окнах. Что кто-то ходит между полуразрушенными домами.
Подросток искал цветмет для сдачи. Залез в один из сараев и выбежал оттуда с криком. Потом долго не мог объяснить, что именно увидел. Заикался.
Полиция прибыла через час. Людмилу вызвали на опознание.
— Вы уверены, что хотите это видеть? — спросил следователь, немолодой человек с усталым лицом. — Состояние тела…
— Я должна.
Он кивнул и отодвинул простыню.
Людмила узнала сестру по обручальному кольцу. Больше узнавать было не по чему.
Вместо глаз — раны, тёмные, провалившиеся, и в них что-то копошилось. Белёсое. Живое. Губы были съедены — обглоданы до кости, обнажая жёлтые, неестественно острые зубы. Кожа на лице — серая, в пятнах и дырах.
— Что… — Людмила отшатнулась, зажимая рот ладонью. — Что с ней сделали?
— Мы не знаем, — ответил следователь. — Экспертиза покажет. Но это… странно. Очень странно.
— А муж? — спросила Людмила сквозь слёзы. — Константин Павлович?
Следователь помолчал.
— Мы проверили. Константин Павлович Ермолаев скончался три года назад. Инфаркт. Похоронен на Северном кладбище.
— Что?
— Человек с таким именем работал в строительной фирме, где работала ваша сестра. Умер за год до её… инцидента. Того, в январе.
Людмила почувствовала, как пол уходит из-под ног.
— Но я его видела! — закричала она. — На свадьбе! Он был живой! Он разговаривал со мной!
— Мы не знаем, кого вы видели, — тихо сказал следователь. — Но это был не Константин Павлович Ермолаев.
Эпилог
Дело закрыли через полгода. Убийцу не нашли. Официальная версия — нападение неизвестного.
Людмила знала правду. Не всю, но достаточно.
Ирина позвала — и он пришёл. Из глубины зеркального коридора, из темноты между отражениями. Он пришёл под личиной человека, которого она когда-то не замечала, мимо которого проходила каждый день. Принял его облик, его голос, его манеры. Стал тем, кого она могла полюбить — теперь, когда гордость сломлена, когда одиночество выело душу изнутри, когда она готова была принять любого.
А потом забрал её туда, откуда пришёл.
Людмила выбросила все зеркала из дома. Дочь крутила пальцем у виска, муж качал головой, но не спорил.
Иногда, глядя в тёмное окно зимним вечером, она видела что-то в глубине отражения. Силуэт. Тень. Что-то, идущее навстречу.
В такие моменты она отворачивалась. И молчала.
Потому что теперь она знала: некоторые двери лучше не открывать. И на некоторый зов лучше не откликаться.
Даже в шутку.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
