⏮️ Предыдущую часть истории читать здесь:
Утром всю деревню подняли на ноги. Баба Фекла не вернулась из леса. Собрали мужиков, пошли искать. Лес прочесали — никого. Вернулись к её дому — может, уже пришла?
Дом стоял тихий, дверь заперта. Мой мешочек с мукой так и лежал на крыльце.
— Давайте вокруг поглядим, — предложил дядька Василий. — Мало ли что.
Стали дом обходить, в кустах шарить. И тут Петрович как закричит:
— Сюда! Скорее сюда!
Сбежались все. А в кустах через дорогу от дома… Баба Фекла лежит. На животе, руки раскинуты. И нож в спине, по самую рукоятку.
Женщины заголосили, мужики молча сняли шапки. Я стояла как громом поражённая. Утром только муку ей носила, а теперь…
Похороны были на третий день. Вся деревня пришла проститься. Хоронили на старом кладбище, рядом с церковью, что ещё с царских времён стояла.
Нож отдали в милицию. И что вы думаете? По отпечаткам пальцев нашли того самого белобрысого парня из Выселок!
Привезли его на допрос. А он — хоть стой, хоть падай — твердит одно:
— Я в свинью нож кидал! В свинью, говорю вам! Какая старуха? Не было там никакой старухи!
И остальные парни подтвердили. Мол, пришли к дому, стучались — никто не открыл. Хотели уже уходить, как свинья откуда-то выбежала. Большая, чёрная. Стала вокруг них бегать, под ноги лезть. Ну они решили — а что, хороший шашлык будет! Стали ловить, да куда там — свинья как угорь, из рук выскальзывает. Тогда белобрысый (Серёжкой его звали) нож достал и метнул. Попал точно в хребет, но свинья не упала — побежала в те самые кусты через дорогу и пропала.
— Мы ещё поискали её, — бубнил Серёжка. — Но не нашли. Подумали — уползла куда. И ушли. А про бабку вашу — первый раз слышу!
Что с ним делать? Отпустили. Доказательств-то нет, что он в человека нож метал. Все видели свинью, в свинью и кидал.
Через неделю после похорон приехала дочь бабы Феклы — Светлана. Сбежала она из дому лет двадцать назад, в городе где-то жила. Высокая женщина, строгая, в очках. На мать совсем не похожа.
Остановилась она у Петровны. А та моя мама подруга — вместе молодыми были. Вот и разговорились они вечерком за чаем.
А я в это время к маме зашла — за солью. Сижу на кухне, слушаю.
— Простите меня, — говорит Светлана, чай размешивает. — Надо было раньше приехать, помириться. Да всё гордость моя дурацкая…
— Что уж теперь, — вздыхает Петровна. — Покойся с миром раба Божья Фекла.
— Знаете, — вдруг говорит Светлана, — а ведь я не зря тогда сбежала. Мать моя… она странная была. Очень странная.
— В каком смысле? — насторожилась Петровна.
Светлана помолчала, потом тихо так:
— Колдовала она. По-чёрному колдовала. Я маленькая ещё была, а уже видела — книги у неё странные, травы непонятные. А когда подросла… Помню, с танцев как-то возвращалась с подружками. Поздно уже, темно. Идём, смеёмся. И тут — свинья на дорогу выскакивает! Большая, чёрная. Мы с визгом в стороны! А наутро мать надо мной смеётся: «Видела бы ты свои рожи перепуганные!»
Петровна аж чашку выронила:
— Что ты говоришь-то?
— Правду говорю. Она оборачиваться умела. В свинью. Я своими глазами видела однажды — думала, сплю. А потом много раз замечала. То матери дома нет, то свинья во дворе. То свинья пропала — мать из лесу возвращается. Потому и сбежала я — страшно стало. Что родная мать — ведьма.
Я сидела ни жива ни мертва. Выходит… Выходит, тот парень правду говорил? Он действительно в свинью нож метнул? А баба Фекла…
— Вот я и думаю, — продолжала Светлана. — Может, она в тот вечер обернулась, парней попугать хотела? Они же пьяные были, шумели. А один взял да нож кинул… Она в кусты побежала, обернуться обратно хотела, да не успела. Так и умерла — с ножом в спине.
Петровна перекрестилась:
— Господи, прости и помилуй!
С тех пор прошло много лет. Деревня наша почти опустела — молодёжь в города подалась. Дом бабы Феклы давно развалился, зарос крапивой и бурьяном.
Но я до сих пор помню ту августовскую ночь. И чёрную свинью с умными, почти человеческими глазами. И думаю иногда — что было бы, если б те парни не пришли? Если б нож не полетел?
Жила бы, наверное, баба Фекла дальше. Травы собирала, людям помогала. И никто бы не узнал её тайну.
А может, и к лучшему, что узнали? Может, не зря говорят: сколько верёвочке ни виться…
Только вот что странно. Светлана тогда уехала через три дня, дом матери продавать не стала — так и сгнил. А перед отъездом сказала Петровне:
— Знаете, я ведь тоже… Чувствую иногда — зовёт что-то. Кровь, видно, не водица. Потому и замуж не вышла, детей не родила. Страшно — вдруг передастся?
И уехала. Больше мы её не видели.
А я с тех пор свинину не ем. Совсем.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
