Часть вторая: «Близнец за три тысячи километров»
Телефон завибрировал. Сообщение в соцсети от… Влада? Её первого мужа?
«Видел твои сторис. Нужна помощь? Могу приехать на выходных».
Катя смотрела на экран, не веря своим глазам. Они не общались лет пять, с тех пор как развелись. Влад исправно не платил алименты, с Тимофеем не виделся, только иногда лайкал её фотографии.
«Не нужно. Сами справимся».
«Кать, не упрямься. Я правда хочу помочь. И с Тимкой повидаться заодно».
«С каких это пор ты им интересуешься?»
«Я знаю, я был козлом. Но люди меняются».
Катя хотела написать что-то резкое, но посмотрела на дом, на дырявую крышу, на покосившееся крыльцо. Гордость — это хорошо, но дети не должны страдать из-за её принципов.
«Хорошо. Приезжай».
Влад появился в субботу утром. Катя забыла, какой он высокий. И красивый, чёрт возьми. Тёмные волосы чуть тронула седина, в уголках глаз появились морщинки, но эта фирменная улыбка…
«Привет», — он стоял у калитки с огромной сумкой инструментов. «Можно?»
«Папа?» — Тимофей замер в дверях.
«Привет, сынок».
Мальчик молча развернулся и ушёл в дом. Влад поморщился.
«Он имеет право злиться».
«Да уж».
Но работал Влад как проклятый. За два дня залатал крышу, починил забор, даже нашёл в деревне печника, который согласился переложить печь за разумные деньги.
«Откуда ты всё это умеешь?» — спросила Катя, наблюдая, как он ловко орудует молотком.
«После развода подрабатывал на стройках. Надо же было как-то…» — он запнулся. «В общем, научился».
К концу второго дня даже Тимофей оттаял. Помогал отцу, подавал инструменты, слушал его рассказы о том, как правильно держать молоток и почему важно семь раз отмерить.
«Мам, а папа останется?» — спросила Соня за ужином.
Катя и Влад переглянулись.
«Нет, солнышко. Папа Тимы просто помогает нам с ремонтом».
«А мой папа? Он тоже приедет помогать?»
Повисла неловкая тишина. Катя не знала, что ответить. Как объяснить семилетней девочке, что её отец, успешный бизнесмен Михаил, считает её обузой? Что он женился на Кате только потому, что она забеременела, а после рождения Сони сразу показал своё истинное лицо?
«Твой папа… очень занят», — наконец выдавила она.
«Он плохой», — неожиданно сказал Тимофей. «Он тебя бил».
«Тима!»
«Что? Это правда. Я помню».
Влад сжал кулаки. «Он тебя бил?»
«Это в прошлом. Не важно».
«Как это не важно? Катя, почему ты мне не сказала?»
«А что бы ты сделал? Ты же был… занят».
Влад опустил голову. Они оба знали, чем он был занят — алкоголем и молоденькими девочками, которые не требовали от него ответственности.
На третий день Катя решила разобрать вещи бабушки. В старом сундуке нашлось много интересного — письма, фотографии, какие-то документы.
«Смотри», — она протянула Владу пожелтевшую фотографию. «Это мои родители. Но почему у отца на руках ребёнок?»
На фото молодая Нина Петровна в песцовой шапке держала розовый конверт. Рядом стоял её муж с точно таким же конвертом.
«Может, у тебя есть брат или сестра?»
«Не может быть. Мама бы сказала».
«Твоя мама много чего не говорит. Хотя бы про эту бабушку — почему она скрывала, что та жива?»
Катя набрала мамин номер. Руки дрожали.
«Мам, я тут фотографию нашла. Ты с каким-то мужчиной и двумя младенцами. Что это значит?»
Молчание.
«Мам?»
«Откуда фотография?» — голос Нины Петровны звучал глухо.
«Из бабушкиных вещей. Так что это?»
«Ничего. Старое фото, мало ли…»
«Мам, не ври мне! У меня есть брат или сестра?»
Вздох. Долгий, тяжёлый.
«Сестра. Была».
«Что значит была?!»
«Значит была! Двойня у меня была. Одну взяла, другую — отцу вашему оставила. Не могла я двоих тянуть!»
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Села прямо на пыльные доски.
«Ты… ты бросила мою сестру?»
«Не бросила, а оставила с отцом! Он хотел ребёнка, вот и получил. А мне одной хватило».
«Как её звали?»
«Какая разница? Лена её звали. Довольна?»
«И где она сейчас?»
«Откуда я знаю? Тридцать два года прошло! Может, и померла давно, отец твой тот ещё был алкаш».
Катя отключила телефон. Слёзы текли по щекам, она не пыталась их вытирать.
«Эй, эй», — Влад присел рядом, обнял за плечи. «Не плачь. Мы её найдём».
Искать Лену взялся Влад. Оказалось, что за годы их раздельной жизни он не только научился работать руками, но и неплохо разбирался в компьютерах.
«Твоя девичья фамилия Воронова. Дата рождения — 15 марта 1992 года. Ищем Елену Воронову с той же датой».
«Но она могла выйти замуж. Сменить фамилию».
«Могла. Но попробовать стоит».
Подходящих Елен нашлось четыре. Влад написал каждой, приложив фотографию.
Ответ пришёл через два дня.
«Это мой отец на фото. Боже, неужели это правда? У меня есть сестра?»
Лена жила в Хабаровске. Работала логопедом в детском реабилитационном центре. Не замужем, детей нет. Отец умер три года назад от цирроза печени.
«Я всю жизнь знала, что у меня есть сестра-близнец», — писала она. «Папа рассказал, когда мне было шестнадцать. Но найти тебя не могла — он не помнил ни адреса, ни даже города. Только имя — Катя».
Они созванивались каждый день. Голоса оказались похожи — низкие, с лёгкой хрипотцой. Смеялись одинаково. Даже любимый цвет совпадал — бирюзовый.
«Приезжай», — позвала Катя. «У меня тут дом большой, места хватит».
«Не могу. Работа, да и… Я инвалид, передвигаюсь на коляске».
«И что? У нас тут пандусов нет, конечно, но что-нибудь придумаем».
«Катя, это дорого. Перелёт, специальный транспорт…»
«Деньги найдём».
«Я могу заработать», — сказал Влад вечером. «Тут в деревне работы много — заборы починить, крыши подлатать. За месяц-два соберём».
«Влад, я не могу тебя просить…»
«Ты и не просишь. Я сам хочу. Тим — мой сын, а значит, его тётя — моя родственница тоже».
Он остался. Снял комнату у местной бабушки, каждый день приходил — то дрова наколоть, то грядки вскопать. С Тимофеем они стали неразлучны — рыбачили на местном пруду, мастерили скворечник, чинили старый велосипед, найденный в сарае.
«Мам, а почему папа с нами не живёт?» — спросил однажды сын.
«Потому что мы не семья, Тим. Просто… родители».
«А мы можем стать семьёй?»
Катя не знала, что ответить. Влад изменился, это правда. Стал надёжным, ответственным. Но можно ли забыть годы безразличия? Пьяные звонки среди ночи? Девушек, которые были моложе её на десять лет?
«Не знаю, сынок. Время покажет».
В конце апреля случилось непредвиденное. Катя проснулась от тошноты, еле добежала до туалета.
«Мам, ты заболела?» — Соня стояла в дверях, тревожно глядя на неё.
«Нет, милая. Просто… что-то съела вчера».
Но тошнота повторилась и на следующее утро. И через день. Катя считала недели и холодела. Не может быть. Только не это.
Месяц назад, когда Влад заделывал крышу, пошёл сильный дождь. Они забежали в дом, промокшие, смеющиеся. Дети были у соседки. И случилось то, что случилось. Один раз. Единственный за пять лет раз.
«Дура», — сказала себе Катя, глядя на две полоски. «Дура набитая».
Как сказать Владу? Что он подумает — что она специально? Чтобы удержать?
Он сам всё понял, увидев её лицо.
«Беременна?»
Кивок.
«Мой?»
«Нет, соседа дяди Васи», — огрызнулась она.
Влад вдруг улыбнулся. Широко, счастливо.
«Это же здорово! Кать, это же… Мы же теперь настоящая семья!»
«Влад, одумайся. Мне тридцать два, у меня двое детей, копейка денег…»
«И что? У нас есть дом. Я работаю. Справимся».
«Ты не обязан…»
«Да пошло оно всё!» — он вдруг разозлился. «Сколько можно, Катя? Я пять лет жалею, что был идиотом. Пять лет! Каждый день просыпаюсь и думаю — а где сейчас мой сын? Что он делает? Помнит ли меня? И вот судьба даёт второй шанс, а ты…»
«Какой второй шанс? Ты думаешь, ребёнок — это способ всё исправить?»
«Нет. Но это повод попробовать».
✍🏻 Продолжение следует.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
